Линия жизни (СИ). Страница 3

Морозов не смог противостоять маститому сопернику, и вынужден был налаживать отношения с женой, и не без успеха. Через год у них родился четвёртый ребёнок - сын Савва. «Экий омерзительный человек, в самом деле! - в сердцах однажды воскликнул Савва Тимофеевич, крепко поругавшись с Максимом Горьким. - Зачем он представляется босяком, когда все вокруг отлично знают, что его дед был богатым купцом второй гильдии и оставил семье большое наследство?»

Шёл 1905 год, в стране наступили тревожные времена, назревала первая русская революция. После кровавого воскресения волнения рабочих усилились и охватили многие города России. Орехово-Зуево не было исключением. Немалую роль в формировании революционного настроя рабочих Морозовской мануфактуры сыграл Леонид Красин, которого пристроил Савва руководить строительством электростанции ещё в 1904 году. Красин хорошо разбирался не только в электричестве, но и в изготовлении взрывных устройств. Недаром он возглавлял Боевую техническую группу при большевистском руководстве. Экспроприации Красина заключались в организации бандитских налётов на банковские экипажи с целью захвата денег. В Москве в квартире Горького была оборудована мастерская Красина, которую зорко охраняли грузинские боевики легендарного Камо. Именно здесь были сконструированы бомбы, взорвавшиеся в резиденции Столыпина в августе 1906 года. В этот раз Столыпин не пострадал, но в результате взрыва 32 человека были убиты и десятки получили ранения. Террористические акции набирали обороты. «Красин мечтал создать портативную «бомбу величиной с грецкий орех», - вспоминал Троцкий. Боевые заслуги Красина были высоко оценены соратниками, и его назначили казначеем ЦК.

Наконец, Савва осознал, какую угрозу для общества представляют пламенные революционеры, и прекратил денежные вливания в их казну. Такой поворот не устраивал большевиков, они попытались надавить на спонсора, но Савва был непреклонен, большевики тоже.

В начале 1905 года на Морозовской текстильной мануфактуре началась массовая забастовка. Савва решил пойти на компромисс. Он попросил у своей матери доверенность на ведение дел, чтобы договориться с рабочими и выполнить их требования. Но мать, по-прежнему, возглавлявшая мануфактуру, категорически отказалась идти на поводу рабочих. Когда сын попытался возразить, она заявила: «И слушать не хочу! Сам не уйдёшь - заставим!» И она выполнила угрозу - Савва был отстранён от руководства.

По воспоминаниям близких и знакомых весной у Саввы началась страшная депрессия. Причины назывались разные, в том числе конфликт с матерью. Возможно, действия мамаши задело его самолюбие, но никоем образом не коснулось его материального достатка. Морозов оставался богатым промышленником. Ему принадлежали рудники, лесозаготовки, химические заводы, больницы, газеты.

Разрыв с Андреевой произошёл несколько лет назад и тоже не мог стать причиной нервного срыва.

Удивляет поступок сорокатрёхлетнего Саввы по оформлению своего страхового полиса на огромную по тем временам сумму денег, ста тысяч рублей, без указания фамилии получателя, то есть, «на предъявителя». По сути, это был смертный приговор, подписанный собственной рукой. Что или кто вынудил Савву поступить таким опрометчивым образом - осталось загадкой. Когда пришло время забрать деньги, предъявитель нашёлся. Документ оказался в руках Андреевой, и, по словам бывшей возлюбленной Морозова, это было актом проявления заботы о ней.

15 апреля 1905 года Савва Тимофеевич вместе с женой и доктором отправился во Францию, в Канны. Такое решение приняли на семейном совете, чтобы удалить Савву от опасных друзей, а заодно поправить здоровье. Видимо, уже тогда по Европе бродил не только «призрак коммунизма», но и его агенты. Позднее Зинаида Григорьевна вспоминала, что около их дома во Франции постоянно отирались некие подозрительные личности.

13 мая в апартаментах Морозова прогремел выстрел. Зинаида Григорьевна вбежала в комнату мужа и обнаружила его с простреленным сердцем. Через распахнутое окно она заметила убегающего человека. Рядом с телом убитого полиция нашла две записки. В одной было написано: «Долг - платежом. Красин». В другой - посмертное обращение Саввы, в котором он просил никого не винить в его смерти. Почерк последней записки был похож на почерк Красина. Личный врач Морозова с удивлением отметил, что руки убитого были аккуратно сложены на животе, глаза закрыты. Доктор сомневался, что самоубийца мог это сделать без посторонней помощи. До конца своей жизни Зинаида Григорьевна не верила в самоубийство Саввы и утверждала, что в Каннах её мужа посещал Красин. По настоянию матери погибшего была принята официальная версия - самоубийство на почве нервного срыва. «Оставим все как есть. Скандала я не допущу», - решила она.

«В этой смерти - есть нечто таинственное», - писал Горький Е. Л. Пешковой, услышав о смерти Морозова и еще не зная, что произошло.

Родственники Морозова опротестовали право Андреевой распоряжаться полисом, но дело проиграли. «Ведал всеми этими операциями – Красин», - писала Андреева в письме Н. Е. Буренину, соратнику Ленина. Большая часть полученных денег по полису пошла в большевистскую кассу. Около 28000 рублей было передано Е. Ф. Крит - сестре Андреевой, у которой воспитывались её дети. Сама Андреева вместе с «буревестником революции» приступила к выполнению нового задания большевистского комитета по сбору денег. С этой целью они отправились в Нью-Йорк с рекомендательным письмом Исполкома РСДРП и личной запиской Ленина. Максим Горький в своих страстных выступлениях перед американцами разоблачал кровожадную политику царизма и просил денег на поддержку революции в России.

После победы революции в 1917 году Ильич не забыл заслуги Андреевой, и вручил ей портфель комиссара театров и зрелищ Петрограда и его окрестностей. Савву Морозова новая власть вспоминала, как богатого фабриканта-эксплуататора, стараясь придать забвению его крупные денежные вклады, которые пошли на революционное дело.

Но память об этом выдающемся человеке осталась в сердцах простых людей. На средства работников Никольской мануфактуры была создана икона Святого Саввы Стратилата, которая находится в церкви Рождества Богородицы в селе Нестерово близ Орехово-Зуева. Внизу иконы прикреплена латунная плита с надписью: «Сия святая икона сооружена служащими и рабочими в вечное воспоминание безвременно скончавшегося 13 мая 1905 незабвенного директора Правления, заведовавшего фабриками Товарищества, Саввы Тимофеевича Морозова, неустанно стремящегося к улучшению быта трудящегося люда».

 ПОСТСКРИПТУМ

 В 1992 году краевед Орехово-Зуева Владимир Сергеевич Лизунов написал серию работ об истории города. Рассказывая о династии Морозовых, он упомянул икону Святого Саввы Стратилата. Около столетия икона олицетворяла дань уважения выдающемуся человеку своей эпохи Савве Тимофеевиче Морозове, а после широкой огласки историческая реликвия была украдена. Горько и стыдно за таких представителей нашей эпохи, которые ради наживы идут на любое преступление. 

 Крутые виражи Чапаева

- Василий Иванович, а что такое демократия?

- Это, Петька, когда ты можешь говорить, что угодно и кому угодно,

не взирая на лица: будь это я или Фурманов… И ничего тебе за это

не будет: ни сапог, ни телогрейки, ни даже портянок. 

Кто не слышал об этом легендарном герое? Сейчас имя Василия Ивановича упоминают лишь в анекдотах, а раньше на примере героической жизни Чапаева, показанной в одноименном романе Фурманова и фильме Васильевых, воспитывали молодых строителей социализма и коммунизма.